k20a
PAGE 20a
Я и Борька Лупей.
ИСТОРИИ ПРО БОРЬКУ:
КАК Я СПАС БОРЬКУ
Курсант нашей 74 гр. Лупей Борис, сам был (кажется) из Магнитогорска. Нормальный весёлый и общительный парень, но по какой-то неведомой причине чаще других попадавший в неприятные истории. Вот одна из них:
Вот на этой фотографии мы работаем в колхозе (как было принято в то время). Колхоз, якобы, перечислял деньги училищу за эту работу. А как училище тратило эти деньги нам было неизвестно, хотя командир роты доводил до нашего сведения, что средства шли на оформление ротных ленинских комнат. Понятно, что на бумагу для стенгазет и красную материю для лозунгов требовались копейки, то основной статьёй расходов был цветной телевизор. Деньги, понятно, немалые, но вставал вопрос - если каждьй поток покупал новый телик, то куда девался TV от предыдущего набора? Ротному, вестимо!
И вот выпускнички, да и не столько ради восстановления справедливости, сколько ради куражу, повадились сбрасывать аппараты с пятых этажей. А Борька, в своём письме другу на родину красочно, с применением русской лексики, описал, как широко курсанты празднуют окончание учёбы.
Каким-то образом это письмо попало в руки начальнику первого отдела (и вы знаете, что это значило). Командование решило провести показательную порку. Собрали личный состав первого и второго курсов (третий уже уехал) в курсантском клубе и приказали одной из преподавательниц (почему-то женщине) зачитать вслух борькино произведение. Язык был настолько русским, что та, после пары строк читать отказалась. Чтение закончил кто-то мужеского полу. Далее шли общественные обвинители - курсант Горшков, 73 гр. (активист ё!) и (вдруг!) Михайлиди (71 гр.), (дешёвка) с призывами "позор", "не место", "исключить!"
Как исключить? Я даже не сразу поверил в реальность происходящего. И на слова "кто ещё желает выступить", сгоряча рванул к трибуне. Когда я взобрался на сцену, то увидел битком набитый зал. По напряжённым взглядам было видно, что от меня понуро ожидают последний гвоздь в крышку Борькиного гроба. Так как речь свою я не готовил, то она получилась сбивчивой, но искренней. Суть её была в том, что таки да, курсант Лупей совершил очень неприглядный поступок, но если мы его выгоним, то поломаем человеку судьбу. Не лучше ли оставить и перевоспитать человека, оступившегося первый раз? Завершение речи потонуло в гуле одобрения. Ещё пару курсантов вышло к трибуне и повторило тезис о взятии на поруки и перевоспитании.
При зачитке послания, кстати, встал вопрос, каким образом письмо оказалось в руках командования. Ответ был таков, что оно было обнаружено в парте нашей аудитории после самоподготовки. Кем обнаружено и почему не отдано хозяину - умалчивалось, неприличность чтения чужих писем была проигнорирована. Сам же Борька был в шоке от наглости вранья, ибо утверждал потом, что в здравом уме и трезвой памяти бросил его в ящик почты, что была на территории училища.
Курсанты же на будущее сделали вывод о существовании цензуры и отдавали письма тем, кто шёл в увольнение в город.
И ещё один нюанс: ротный Мальцев остался недоволен моим выступлением. По-видимому ему была дана команда на исключение Бориса из училища. Он же, похоже, готовил тех двух сукиных сынов, готовых на любую мерзость. И вот, уже в казарме, он специально подошёл ко мне и прошипел: "смотри-ка ты, какой защитничек нашёлся!" Санкций, однако, не последовало...
К слову, Борька как-то быстро оправился от потрясения и ещё пару раз прошёлся по лезвию ножа. Пользуясь случаем, опишу подробности, пожалуй.
НЕУДАВШИЙСЯ ПОЛЁТ с забора
За забором, фейсом к фейсу к нашей казарме построили жилой дом для работников училища. Одна из квартир досталась поварихе курсантской столовой. И вот она просит у командира роты троих курсантов, чтобы помогли ей с переездом. Ну и делов-то! Весь нехитрый скарб погрузили на грузовик и благополучно затащили в квартиру.
По русскому обычаю, без угощения было никак не обойтись. Ужин был приготовлен на славу, горилочка тоже присутствовала. Хотя хозяйка была специально инструктирована ротным "не наливать", но "ви ж хлопцi мэнэ не продастэ!?"
Настало время возвращаться в казарму. О том, чтобы мотать сажени до КПП и обратно не могло быть и речи. Сам Бог велел махнуть через забор. Двое ничего, а Борька на приземлении сломал ногу. И это случилось прямо напротив входа в санчасть, куда его и затащили. Нет бы перекантоваться до утра в казарме, пока выхлоп пройдет, но никто не ожидал, что медсестра доложит дежурному по училищу о переломе конечности. Ну и завертелось...
Быть бы Борису на этот раз исключённым наверняка, но он догадался просить кухарку о помощи, и та, будучи женщиной порядочной, ходила к самому начальнику училища, которому сказала золотые слова: "Если исключите, у меня всю жизнь грех на душе висеть будет"...
продолжение под следующей фотографией k20b →
Я и Борька Лупей.
ИСТОРИИ ПРО БОРЬКУ:
КАК Я СПАС БОРЬКУ
Курсант нашей 74 гр. Лупей Борис, сам был (кажется) из Магнитогорска. Нормальный весёлый и общительный парень, но по какой-то неведомой причине чаще других попадавший в неприятные истории. Вот одна из них:
Вот на этой фотографии мы работаем в колхозе (как было принято в то время). Колхоз, якобы, перечислял деньги училищу за эту работу. А как училище тратило эти деньги нам было неизвестно, хотя командир роты доводил до нашего сведения, что средства шли на оформление ротных ленинских комнат. Понятно, что на бумагу для стенгазет и красную материю для лозунгов требовались копейки, то основной статьёй расходов был цветной телевизор. Деньги, понятно, немалые, но вставал вопрос - если каждьй поток покупал новый телик, то куда девался TV от предыдущего набора? Ротному, вестимо!
И вот выпускнички, да и не столько ради восстановления справедливости, сколько ради куражу, повадились сбрасывать аппараты с пятых этажей. А Борька, в своём письме другу на родину красочно, с применением русской лексики, описал, как широко курсанты празднуют окончание учёбы.
Каким-то образом это письмо попало в руки начальнику первого отдела (и вы знаете, что это значило). Командование решило провести показательную порку. Собрали личный состав первого и второго курсов (третий уже уехал) в курсантском клубе и приказали одной из преподавательниц (почему-то женщине) зачитать вслух борькино произведение. Язык был настолько русским, что та, после пары строк читать отказалась. Чтение закончил кто-то мужеского полу. Далее шли общественные обвинители - курсант Горшков, 73 гр. (активист ё!) и (вдруг!) Михайлиди (71 гр.), (дешёвка) с призывами "позор", "не место", "исключить!"
Как исключить? Я даже не сразу поверил в реальность происходящего. И на слова "кто ещё желает выступить", сгоряча рванул к трибуне. Когда я взобрался на сцену, то увидел битком набитый зал. По напряжённым взглядам было видно, что от меня понуро ожидают последний гвоздь в крышку Борькиного гроба. Так как речь свою я не готовил, то она получилась сбивчивой, но искренней. Суть её была в том, что таки да, курсант Лупей совершил очень неприглядный поступок, но если мы его выгоним, то поломаем человеку судьбу. Не лучше ли оставить и перевоспитать человека, оступившегося первый раз? Завершение речи потонуло в гуле одобрения. Ещё пару курсантов вышло к трибуне и повторило тезис о взятии на поруки и перевоспитании.
При зачитке послания, кстати, встал вопрос, каким образом письмо оказалось в руках командования. Ответ был таков, что оно было обнаружено в парте нашей аудитории после самоподготовки. Кем обнаружено и почему не отдано хозяину - умалчивалось, неприличность чтения чужих писем была проигнорирована. Сам же Борька был в шоке от наглости вранья, ибо утверждал потом, что в здравом уме и трезвой памяти бросил его в ящик почты, что была на территории училища.
Курсанты же на будущее сделали вывод о существовании цензуры и отдавали письма тем, кто шёл в увольнение в город.
И ещё один нюанс: ротный Мальцев остался недоволен моим выступлением. По-видимому ему была дана команда на исключение Бориса из училища. Он же, похоже, готовил тех двух сукиных сынов, готовых на любую мерзость. И вот, уже в казарме, он специально подошёл ко мне и прошипел: "смотри-ка ты, какой защитничек нашёлся!" Санкций, однако, не последовало...
К слову, Борька как-то быстро оправился от потрясения и ещё пару раз прошёлся по лезвию ножа. Пользуясь случаем, опишу подробности, пожалуй.
НЕУДАВШИЙСЯ ПОЛЁТ с забора
За забором, фейсом к фейсу к нашей казарме построили жилой дом для работников училища. Одна из квартир досталась поварихе курсантской столовой. И вот она просит у командира роты троих курсантов, чтобы помогли ей с переездом. Ну и делов-то! Весь нехитрый скарб погрузили на грузовик и благополучно затащили в квартиру.
По русскому обычаю, без угощения было никак не обойтись. Ужин был приготовлен на славу, горилочка тоже присутствовала. Хотя хозяйка была специально инструктирована ротным "не наливать", но "ви ж хлопцi мэнэ не продастэ!?"
Настало время возвращаться в казарму. О том, чтобы мотать сажени до КПП и обратно не могло быть и речи. Сам Бог велел махнуть через забор. Двое ничего, а Борька на приземлении сломал ногу. И это случилось прямо напротив входа в санчасть, куда его и затащили. Нет бы перекантоваться до утра в казарме, пока выхлоп пройдет, но никто не ожидал, что медсестра доложит дежурному по училищу о переломе конечности. Ну и завертелось...
Быть бы Борису на этот раз исключённым наверняка, но он догадался просить кухарку о помощи, и та, будучи женщиной порядочной, ходила к самому начальнику училища, которому сказала золотые слова: "Если исключите, у меня всю жизнь грех на душе висеть будет"...
продолжение под следующей фотографией k20b →