| ПРАВИЛЬНЫЙ ГОП-СТОП
|
(личности. Лили и прочие пингвины)
итак, коллеги по монитору – ви уже опять-таки срочно хочите песен? Азохтер махтер абгемахт фартовэр ят!
Предметом моего сегодняшнего исследования будет описание того, как воруют и грабят в Анголе (не буду отвечать за всю Африку). Мы ознакомимся с конкретными приёмами этого боевого искусства, применяемого на рынке, улице и самолёте, работа с компаньоном и в толпе, отвлечение внимания и пр., а также почему белый не должен воровать у чёрного.
Особая благодарность Манэлю и Лили – титулованным консультантам и наставникам, обогатившим мой колоссальный военный опыт и недюжинный партийный стаж в этом вопросе.
А вот и Лили [гоняет вошей под джинсой], резкий как понос мастер гуманного гоп-стопа и ласковых грабежей.
Я уже упоминал его имя в рассказе про задержку вылета из Уамбо.
Лили. Краткая биография:На тот момент ему исполнилось 18 лет. Родился в Уамбо, одноимённой провинции в центре Анголы. Неизвестно в каком возрасте понаехал в Луанду. Поднаторел на выживании, с приобретением опыта вступил в ряды преступного мира. Не женат, но периодически встречается с несколькими подругами возраста 14 – 18 лет, имеющими детей, в отцовстве которых сильно сомневается. В последнее время (точнее, 1994 год) начал [иногда] покупать шлакоблоки, количеством от 1 до 10 за партию, с целью постройки собственного дома.
"C самого детства сеньор Тыква мечтал о том, что у него будет когда-нибудь собственный домик, и каждый год покупал по одному кирпичу для будущей постройки".
Ничего не напоминает?
|
Постройка дома заключается в возведении коробки из шлакоблока прямо на земле, без фундамента, с проёмами в нужных местах. Дверь закрыта занавеской, (зажиточные могут себе позволить роскошь из чего-нибудь подубовей). Крыша накрывается листами гофрированного (или отодранного откуда-то ровного) железа и придавливается сверху камнями. Пол земляной, мебели нет, посуды тоже, кроме разовой, хотя огромная сковородка в хозяйстве обязательна. Ещё одним бытовым изделием и предметом роскоши является бетонная стиральная машина, общая, стоящая посреди улицы. Это отлитое из цемента неподъёмное корыто на ножках с вылепленной внутри стиральной доской. Но самым удивительным является процесс стирки. Тётка хватает край простыни и трёт руками, одновременно пальцами двигая её в сторону. Дойдя до края, перехватывает ниже и строчит в другую сторону, дюйм за дюймом перетирая всё полотно. А ещё они как-то живут дружно колхозом, помогая друг другу по мелочам, вместе растя o Но об етом в циклопедиях мабуть лучше написано. |
Километры таких шанхаёв и с самолёта-то глядя уходят за горизонт. И я не знаю, как там они в улицах и адресах разбираются. Училка говорила, что просто все вокруг друг-друга знают.
Но как можно знать кого-то уже за первым километром круга? А за сотым?
Впрочем, о Лили – этом разгильдяе на все руки – я ещё не раз вспомню по ходу дела. А вот...
...кстати, про учительницу.Эта дамочка очень интересной судьбы. Некоторое время работала в школе, но не государственной, а местной поселковой (пригородный райончик Senzala?). Это означает, что никакого отношения и связи с государством школа не имела. Помещение жители посёлка восстановили из какого-то полуразвалившегося сарая, собрали туда своих детей и предоставили ей возможность присматривать за ними за небольшое вознаграждение. Педагогика там отсутствовала напрочь, да и у самой "учительницы" едва ли было образование выше начального (в нашем понимании).
То ли родителям было нечем платить, то ли подработка на базе наших строителей оказалась выгоднее, но с преподаванием Паола завязала, и стала работать на русской базе. В чём заключались её обязанности, я тут сказать затрудняюсь, но то, что она покидала своё рабочее место по утрам, когда мы выезжали на аэродром, как бы намекает.
Но мы на это глаза приподзакроем...
Встреча Нового 1995 Года на Юралексовской базе "дерибасовцев" номер два. Я танцую с учительницей (справа), зам. начальника стройуправления (основная функция базы) – с продавщицей из супермаркета (слева). В центре – сотрудник базы со своей женой.
Ещё у Паолы был сын годовалого возрасту по имени Áрэ. Если б с мальца смыть ваксу, то он как в зеркале отразил бы фейс отого чувака шо слева. Так что история про КУЛЁК С ЯБЛОКАМИ не такая уж фантастическая.
Паола, кстати, очень просила меня о
– Я б очень хотел и
Ну и технически-то перевезти её не составляло труда – в Анголе никто б и не искал пропажу. А вот на Украине, представляете, что вдруг у кого-то в квартире, пусть даже трёхкомнатной с раздельным санузлом и интеллигентными соседями по площадке, вместо попугая, на худой конец мартышки, появляется сувенир из Африки в виде шоколадки в белом передничке и черпаком наперевес. Но нет, "наши люди в булошную на такси не ездят!"
И вот думаю я, что неизвестно ещё, всегда ли была продажа невольника в рабство несчастьем для него. И посейчас вон перспективные рабы босыми ногами океан переходят, рвут приграничную колючку о свои тельняшки и добираются-таки до немецких
Прокашливаюсь и немедля заканчиваю свои лирические отступления.
Продолжим ворошить прошлое.
Лили храпит на заборе.Однажды мы порядком припозднились с подготовкой к завтрашнему вылету, поэтому для Лили не было смысла добираться до хаты, учитывая ранний вылет.
Как принято говорить в таких случаях у взрослых писателей – "каково же было моё удивление", когда, проезжая через часового с верёвочкой у ворот на стоянку аэродрома, я заметил Лили, безмятежно дрыхнущего на верху двухметрового забора, лёжа на спине на подстеленной снизу картонке. Надо учесть ещё и то, что шлакоблок-то в Африке обычно поу́же советского, я б сказал, что всего лишь чуть пошире обыкновенного кирпича. Да-да, вот именно такой!
Кругом бродят люди, гремят машины, а он безмятежно мнёт харю о плетень.
Разбудили, забрали с собой в автобус. Хотел его подЪколоть, не хвостом ли привязывался на верхотуре, но постеснялся. Да и выяснилось потом, что на самом деле таких шуток они категорически не понимают.
Ещё одно интересное наблюдение: возле аэропортовского базарчика всегда жили какие-то люди. Именно жили – спали, ели и кáкали. Про кáкали у меня уже написано впереди, а вот спали они тоже интересно. Там мимо базарчика проходит дорога (автомобильная, уточняю). Тротуаров, естественно нет. В паре метров от края дороги уже стены домов и заборы. Так вот эти странники ложились прямо на обочину впоперёк, причём головой к стене, а ноги оказывались чуть ли не на проезжей части. И вот идёшь бывало из торговых рядов к своему тойотистому рафику? (уу-у, преданье старины глубокой, дѣла давно минувшихъ дней), переступая через завёрнутые в гуманитарные одеяла с ног до головы (бо комары) вместе с пожитками потенциальные трупы. А может и настоящие. Я как-то раз споткнулся о мумию, так она не штоб подняться тумаками одарить, даже матерком лёгким не обдула.
про "Поехали!"Лили оказался незаменим в роли стюарда. Когда в самолёт загонялось приличное стадо, требовался руководящий кнут, ибо взошедшие тут же плюхались на свои манатки, создавая заторы и пробки в грузовой кабине. Моего португальского едва хватало, чтобы объявить по громкой квёлое "граждане пожалуйста продвигаемся в назад". Обычно-то и "чё разлёгся муфлон, пошёл в зад!" – было маловато (не-не, в дальнейшем мы этим не злоупотребляли). Так вот Лили очень хорошо видел динамику погрузки и чётко расставлял всех по своим местам. Особенно нравилось мне его заключение на русском, уже на полосе, при даче взлётного: "Поехали, Ёbani obezzjanы ", сопровождаемое гагаринской улыбкой и неповторимым взмахом руки.
ревизор чемодановВот восходит бывало королева саванн в грузовую кабину по хлипкой скрипящей и готовой сложиться впополам стремяночке (кою вы отсмотрели на видео в рассказе про снег в Африке), с мешком на голове, дитём в слинге мёртвой хваткой присосавшегося и болтающегося на сиське, двумя баулами и вереницей детей постарше, гуськом волочащихся за юбкой.
Лили работает в паре, и мне сбоку хорошо виден весь процесс. Задача Лили – отвлечь внимание. Он начинает кривляться перед принцессой, задаёт вопросы, шутит, объясняет какие-то несуществующие правила поведения на борту лайнера.
В это время напарник снимает с её головы узел, подхватывает саквояжи и ставит их на якобы свободную площадку за гидроподъёмником и техаптечкой (служащих ширмой), быстро и профессионально обшаривая содержимое и выхватывая ценные вещи от кошелька до банки газозы. Всё это подсовывается ногами под заранее заготовленный чехол (кабины самолёта, бесполезная кстати вещь в Африке), и занимает секунды. Затем дама, затащившая уже весь свой хвост, нагружается вновь ейным облегчённым барахлом и выставляется на маршрут в дальний угол грузовой кабины. Ей никто из пассажиров не помогает, никто не уступает место. Я вижу, что многие наблюдавшие процесс понимают происходящее, но не вмешиваются, возможно лишь соображают убедиться в целости и сохранности своего имущества.
Вечерком, закончив помогать мне в подготовке завтрашнего вылета, довольные пацаны бегут сдавать краденое на вот тот вот самый базарчик. Мне нет необходимости платить им за работу – свой дневной прожиточный минимум они зарабатывают по-максимуму самостоятельно.
про газозу из упаковкиОднажды, среди бесконечного потока как-бы военных грузов, выпал нам особняком чисто коммерческий рейс (нищим военным ведь тоже нужно как-то зарабатывать деньги).
Нужно было перевезти в одну из провинций тонн тридцать соkа-солы, 7up и Спрайта.
Подвезли к самолёту палеты – весь товар в заводской упаковке, уцеллофанен и перетянут металлическими ленточками. Сопровождают его несколько полицейских.
В грузовой кабине страдает Фафаня – инженер по вооружению и десантированию. Сегодня он не у дел – его обыденная задача проверять груз лишь только на пригодность к парашютному сбросу. Фафаню давит сушняк после вчерашнего, но вернее будет сказано – регулярного и беспросыпного УСН?. Я с помощничками начинаем заполнять самолёт товаром. Фафаня, проснувшись от движняка, вдруг видит перед собой стену заморского квасу. Он начинает выдирать из стены банку. Банка плотно зажата в упаковке и не даётся быть вынутой. Наконец, с медвежьим рёвом и православными матами ему это удаётся, и он, успокоенный, гасит душевный огонь крупными глотками. Близстоящий негромент наблюдает картину с презрительной ухмылкой (белый украл у чёрного!), но пресечь деяние не решается.
Лили шустрит по проходу якобы по швартовочным делам, но я вижу, как он, миновав стража, тут же за его спиной ловким движением руки молниеносно выдёргивает банку и тем же ходом руки закатывает её в трусы! Поправляя хозяйство знакомым всем жестом настоящего мачо, он не вызывает ни малейшего подозрения у окружающих. Всё ещё не веря своим глазам, я подхожу к дырке в таре и пробую другие банки. Сидят мёртво. Но как! Oн! Cмог!?
Последний штрих к этой картине: полицейские, находившиеся на улице, по окончании погрузки дружно влезают в самолёт, не забыв сказать волшебные слова "Визуал Контрол". Из самолёта они вываливаются с полными запазухами банок, словно козлы из огорода с капустой на рогах, ничуть не опасаясь быть пойманными вояками за поличное. Ведь под голубой форменной рубашкой ничего не видно, не так ли?
Примечание: тогда я выучил ещё одно выражение на португальском: polícia grávidos?.
мой украденный портфельПол-мира облетал со мной старый списанный кирзовый штурманский портфель, приспособленный под носки-трусы-мыло и электрический тестер (купленный на радиорынке за огромную сумму в десять советских рублей, ибо штатный из самолётного комплекта спёрли мабуть ещё при приёмке лайнера с ташкентского завода).
| И вот – о горе! – портфель украли, украли прямо из предбанника кабины штурмана. Перелётные туристы не могли этого сделать – все они обычно находились под присмотром. Оставались свои трабалидоры. Построил я их, человек пять подозреваемых, и объявил: пóртфель взад или уволены все! С утречка Лили тащит пропажу. – Ты? – Не. – Кто? – Не скажу... |
 так вот он какой – безразмерный штурманский портфель! Ручка обязательно перемотана синей изолентой. |
| а сейчас вашему вниманию предлагается дичайший off-top: ГАВНО ОЛЕНЯ Вынимательный читатель уже безусловно заметил, что я в своих рассказах не изображаю общепринятых крокодилов-бегемотов, моя змея не шипит, не щебечет дохлый щего-– (извините, но это уже патентованная цитата). Вместо того портфельчик вам например показал – где вы такой ещё увидите? А ведь он занимает очень даже видное место в фольклоре авиаторов. Скажем, профессиональный военлёт знает, сколько в него помещается бутылок водки. Или, красота дамы пышных форм характеризуется как "а пóпа – это ж два штурманских портфеля!", c демонстрацией обхвата на полный размах натруженных гранёным стаканом авиационных рук. Да вот ту же Канаду хотя бы взять: вместо хоккей-индейцы-кленовый лист, я иду на раён Хастингс и фотографирую злачные места и тёмные подворотни. (Аа-а, сознавайтесь, что хотите!). В лесу я щёлкаю затвором не только оленю в рога, но и документирую, как он усрался. Наслаждайтесь, кстати! |
 так вот оно какое – гaвно канадского оленя! |
...да, я от портфеля отвлёкся. Продолжу:
– Уволю!
– Не уволишь – портфель на месте.
– А вот там не хватает пасатижей и паяльника...
– Уу-у, а может их там и не было? А по правде, их уже продали и не вернёшь.
И я тут же примерил ситуацию на наших советских бойцов. Хотя я и мало работал с личным составом, но даже по курсантским годам знаю, что дружный воинский коллектив или виновного бы сдал, или выдвинул на анальные кары патентованного козла отпущения.
Так чей же народ непобедим?
как Лили кормил меняОднажды мы снова подзадержались, ликвидируя послеполётные проблемы. Мой ужин пролетал, "как фанера над Парижем" (о нет! Это тёщин баян) – ужин накрылся медным тазом.
Но как раз в этот день (впрочем, как и всегда), парни намутили деньжат на перевозке чего-то там мимо экипажной кассы. Поэтому гонцы поскакали на знакомый уже нам базарчик за хавкой.
Притаскивают корытце с дымящимся африканским пловом и связку банок газировки (возможно даже и той, которую чуть ранее рвали с палет с целью сбыта), но теперь уже купленной обратно в два раза дороже.
Идут, черпают свежезапаренный комбикорм голыми немытыми руками.
Мне нет нужды напоминать вам, что "голод сосал мои кишки и другие члены". И тут, к моему величайшему удивлению (так говорят настоящие литераторы), Лили подходит прямиком ко мне и набитым под завязку ртом говорит:
– М!
Что в переводе с раннего обезьяннего означает: "Буишь?"
И вот скажите мне, разве я мог сказать "нет"? Ужель я мог поинтересоваться, из каких сортов червячков слагалось блюдо? Возможно ль было послать кормильца простой советской фразой "руки мыл??!"
И я, наравне со всеми, запустил свою лапу на всю глубину корыта. Близость к народу была основой нашей коммунистической идеологии.
Лили и Андрюха бухают в полёте.Вообще-то я уже упоминал в предыдущих рассказах, что дикие негры совсем не алкоголики (правда листья каких-то секретных кустов [но не коки] пожёвывают, однако). Работающие же на "советику" африканы знакомы с русским обычаем употребления, хотя и не следуют каноничным традициями [гашения горящих по утрам труб] до самой глубины.
На этот раз Лили и Андрюшка украли из перевозимых товаров [для очередного затерянного в джунглях военторга] литровый пакет винищща. Наверное было в тот день очень жарко, но они не заныкали его в Медвежонка? с целью последующего сбыта, а выхлестали на месте в два рыла.
Это было уже в конце процедуры швартовки груза, и я видел их ещё живыми, прежде чем уйти в кабину пилотов для взлёта.
Отработав положенные "режим взлётный – шасси убрать – прибор 500", выхожу в грузовую:
|
стандартный диалог в кабине: – Прибор? – Прибор – пятьсот! – Что пятьсот!? – А что прибор!!? |
Пришлось сгонять Лили с чехла и укладывать на него пациента. Немножко своевременных ударов по морде и окропления с
Оставшийся час полёта оба двое проспали сном младенца, и, к моему восхищению, на разгрузке уже пахали как настоящие негры.
И не надо мне говорить!
Об русских богатырях. После такого.
сынокНу и про Андрюшку пару слов уж заодно:
Парень работал у нас ещё до Витькá?. По возрасту примерно такой же, но более домашний, что-ли (жаль, нет фото – влазить в объектив он не имел привычки).
Коренной луандиец. Папы у него, как водится, не было. Были младшие брат и сестрёнка. Вот и все факты его малолетней биографии.
Однажды он не вышел на работу. Через день-два явился, весь потерянный:
– Что случилось?
– Брат умер (роясь в мусоре, проткнул живот битой бутылкой, к врачу обратились поздно).
Нагрузил его продуктами и дал пару дней выходных. По его возвращении я уже никогда не упоминал о случившемся, а он не пытался выдавить из меня жалость (хотя вполне мог). Смеялся, пел и танцевал как прежде. Недолго там скорбят по умершим.
По утрам, когда мы подъезжали к самолёту, он обычно выбегал из толпы помощничков и мчался ко мне, широко распахнув объятия, с душещипательным криком "Коля мой папа!" Он делал это так искренне, что его тут же посреди Африки хотелось усыновить.
Перед нашим отлётом на очередную з
Я пробовал устроить его к коллегам на другой самолёт, но, кажется, его не взяли – конкуренция и дикий капитализм они и в Африке сáми понимаете.
В следующем (и крайнем) заходе Андрюхи уже не было среди работяг, и никто не знал дальнейшей его судьбы.
B этoм месте всем нам нужно плакать хoром навзрыд.
Манель – військових скарб розкрадникВот с танка или пушки что украсть? Или что помельче из воинского – сапоги, патроны и даже автоматы штабелями, кои на хозяйстве коренным образом бесполезны? В этом случае сопровождающего груз могло и не быть на борту. Но если грузился продснаб, тут уж инспекторá и контролёры появлялись всенепременно.
Поначалу мы с ними никак не контактировали (а в другом экипаже был даже курьёзный случай, когда сопровождающего груз офицера не пустили лететь обратно), но потом их по-видимому обязали репрезентовать себя экипажу.
И жизнь таки заставила меня установить дружеский контакт с одним из таких представителей угнетенного континента:
Один из них, капитан Манель – а у них интересная традиция представляться именами [генерал Вася, к примеру], да, один такой, более-менее прижился на наших рейсах. Он исправно отгонял моих трабалидоров от коробок и ящиков с едой (но что-то они всё-же успевали ухватить), затем гордо водружался в кресло АДОшника? и воображал себя в полёте членом экипажа.
И вот летим мы как-то обычным полётом.
|
Самолёт покачивается на автопилоте, остальной экипаж витает в облаках. Я на вахте, турбины устало пускают газы. Вдруг захотелось прочесть газету. Не успев ещё расположиться в пердонарии уютно, вдруг чувствую своей ... да-да, душой, приближение Земли. Мчусь вперёд роняя панталоны, в прыжке вцепляюся в штурвал, ии-и на метре от катастрофы вывожу самолёт из крутого пике! //из наших гаражных баек после пятнадцатой рюмочки чая.//. |
Он заметил, что я заметил. А про себя я отметил, что настал момент делать бизнес. Подхожу:
– Как сам? Как жена, дети, фамилия? Так требует ангольский этикет.
– Да так, ничо.
– Всё дóрого, зарплата маленьная, да?
– Си, сеньор.
– Ну дак мы, советику, вроде тоже как небогаты.
– Знаю, ага.
– Ну и давай мы берём немножечко себе, ты – немножечко тебе (от двадцати-то пяти тонн небось не убудет). Выезжаем за проходную (в этом-то и проблема выноса – всё должно быть чинно). Ну а там уж сам до рынка. Берёшь, сколько можешь унести.
– Годится!
И вот уже помощнички шуршат коробками со сгущёнкой и тушёнкой, капитан руководит бывшей шпаной (а ныне – работниками корпорации), я – гуманитарный наблюдатель
Аналогичная картина на обратном пути: Манель привлекает местных военных, те организуют цыганскую толпу страждущих улететь в стройную очередь, "обилечивают" и организуют посадку не по хлипкой стремяночке, а через рампу (что значительно быстрее).
Даже помощничкам разрешается протащить на борт несколько пассажиров, у которых элементарно нет денег, но есть возможность расплатиться "натурой". В данном случае это просто какие-то более-менее ценные вещи.
И никаких запретов на "левый груз", каждому по заслугам и всем сёстрам по серьгам.
Оказывается и в Африке есть дружба и взаимопонимание – их нужно только найти.
________________________________________________________________________________________________
И да, ужасы разбоев в толчее на рынках придётся оставить на следующий раз, иначе опасная трясина графоманьячества засосёт нас сегодня с головой и поднятыми вверх руками.